Мои первые школьные друзья остались моими на всю жизнь… Я уверена, что многие люди тоже могут похвастаться такой старой и верной дружбой. Но моя всё равно лучше! Конечно,  не обошлось и без потерь… Грустно!

С первых дней школы, мы, две новенькие девочки-сестрички, пришли во второй класс школы #331 Невского района Ленинграда. Папе наконец дали лучшее жилье, и мы из большой коммунальной квартиры на ул . Красной переехали в Невский район, который показался нам другим миром после дворцов и набережных прекрасного старого города, который мы уже успели не только полюбить, но и неплохо узнать. Мы переехали в дом, известный тем, что это был первый крупнопанельный дом в Ленинграде, и тогдашний глава страны Никита Сергеевич Хрущев  гордился этим строительным достижением, как своим личным, и приезжал в Ленинград показывать иностранным делегациям квартиру #1, где были встроенные шкафы, висели красивые люстры, и даже ручки в дверях были какие то особенные – большие стеклянные шары, сделанные на заказ. Как получилось, что мы получили такое знаменитое жилье, осталось загадкой. Нам потом говорили, что Хрущев обещал, что эта квартира будет дана передовику производства. Но как получилось, что ее разделили на 3 ордера и дали бывшему кулаку, ученому моряку с женой и близнецами, а также моряку Северного Флота, которого мы за все годы жизни там никогда не видели… непонятно. У нас были 2 смежные комнаты, одну из которых отдали нам с сестричкой. Мы долго не могли привыкнуть к этой квартире, нам не хватало простора, многочисленной и пестрой компании, которая нас окружала на ул. Труда. Один из наших соседей, дядя Степа, был человек угрюмый, злой, хамоватый. Ему все было не так и не этак, теснота их 12 м комнаты, дополнительный стол на кухне, детские голоса, звуки музыки, но самое главное, что «опять эти евреи все имеют, а он от них всю жизнь страдает».

Его жена тетя Мария была совершенно противоположным  по характеру человеком, певунья, красавица в свои неполные пятьдесят  лет. Она никогда не жаловалась на жизнь, и очень тепло относилась к нам, детям. Им, как она говорила, «за грехи предков Бог не дал детей»,  и она была рада делиться своим теплом с нами. Наши родители никогда не ругались на нас, только пристально следили, чтобы мы, любопытные, не лезли к соседям. Позже, когда мы немного подросли, она рассказала нам драматическую историю их жизни, что в какой-то степени объяснило дяди Степана злость. Как он ненавидел  советскую власть, какие красочные слова использовал по случаю и без, когда смотрел телевизор или слушал радио! Он играл на гармошке, которую, как рассказывала его жена, пронес через все невзгоды. Когда я, после травмы головы, вынуждена была сделать перерыв в моем музыкальном образовании, он все свое раздражение перенес на мою сестру, которая настойчиво овладевала музыкальной грамотой. Через год я захотела вернуться в музыкальную школу, и родители дали мне возможность попробовать, так как за это время я много пропустила. Мне предложили класс скрипки для младшего возраста, и сразу же я низко упала в глазах нашего соседа. Он возненавидел мое пиликанье, и каждый раз старался переиграть меня на своей гармошке. Недолго мучалась  старушка… И я вернулась к своей обычной школьной жизни, приняв как факт, что настолько бездарна, что даже наш сосед чуть не рехнулся…

Мы ходили в школу вдвоем, так как мама не могла нас провожать. Я помню, как к нам присоединялись мамы, бабушки и наши одноклассники, и мы такой дружной толпой вливались в нашу школу.

Я считаю, что нам очень повезло с  классом и с нашей первой учительницей – Светланой Викторовной Сазоновой. Она, сама еще студентка Педагогического института вечернего факультета, получила наш класс как практику.  Молодая, жизнерадостная , полная любви к детям, симпатяга, немедленно познакомила нас со своим мужем и сыном. Так получилось, что они оба покинули  ее очень рано, что разбило ее сердце и повернуло к религии. Мы, Светин (как мы ее называли) первый класс, «гешники» по названию класса Г, остались с ней до ее печального конца, помнили, навещали, старались помочь…  Но до этого момента еще пройдет много ярких счастливых школьных лет…

Я не знаю как другим, но для меня это были интересные годы познания самой себя, своих возможностей, радости общения с друзьями. Я очень счастлива, так как именно там я познала и хорошую школьную дружбу, и первую, такую нежную, такую искреннюю школьную любовь. Этот лучик до сих пор живет во мне и согревает  мою душу.

В нашем классе оказались еще близнецы, и  с ними у нашей учительницы было значительно больше проблем, чем с нами.

Они были совершенно не похожи и все время ругались между собой, и если у одной что то получалось лучше, то ее сестра не могла это пережить, и ворчала, и злилась, и столько желчи было в этих двух сестрах, что порой было неудобно и стыдно за них, потому что мы были им совершенно противоположны. Мы были одно целое, вместе радовались, переживали, были горды успехами друг друга, и всегда находились на одной волне. Уже тогда нас нельзя было спутать, мы были разными по характеру, по склонностям, способностям. Например, моя сестричка была одарена музыкальным способностями, прекрасно пела, играла, и была с раннего детства более кокетлива и очень хороша собой. Я отдавала ей первенство и совершенно не страдала от этого. Зато я училась только на пятерки и считалась лидером в классе,  наверное за то, что всем старалась помочь. К нам по разному относились в классе. Например, Алла была популярна у мужской половины нашего класса как первая красавица, а вот девочки ее не жаловали, так как, скорее всего, ревновали. Очень рано она хорошо умела дать понять с кем ей интересно, а с кем нет. Многие из-за этого считали ее снежной королевой. Как я расстраивалась, когда слышала критику в адрес моей сестрички, на мой взгляд совершенно незаслуженную!

У меня все было как раз наоборот – тонны друзей, приятелей, ни минуты одна, всё время занятая делами класса, школы, моих одноклассников. С первых дней в школе мы познакомились с ребятами, которые относились к нам не только дружелюбно, но и в какой-то мере старались помочь адаптироваться к новой для нас школе и новым впечатлениям. У нас был дружный класс, и во многом это была заслуга нашей учительницы. Я помню, как она старалась, чтобы не было обид и любимчиков, делила обязанности в классе и старалась, чтобы мы имели свое внутреннее самоуправление. Таким образом, мы решили создать Коллегию  справедливости, и я была вовлечена в ее работу с головой. Так мы росли, стараясь знать заботы и проблемы друг друга, вместе их преодолевать и радоваться даже маленьким победам, а их было немало. Наш дружный «Г» проводил много времени вместе в школе и вне ее. Многие учителя отмечали, что наш класс отличался от других, и показатели  тоже были на порядок выше. Но самым главным был тот факт, что, сдружившись в школьные годы мы, уже взрослые дяди и тети, собираемся, когда представляется такая возможность, и при  каждой встрече делимся своими находками в жизни, открытиями, маленькими и большими радостями.

Были и потери… Первой нашей потерей была самая скромная девочка нашего класса Люда Кудряшова. После окончания 8 класса многие наши ребята пошли в техникумы.  Люда уехала к бабушке в деревню, где готовилась к поступлению в медицинское училище. Оттуда и пришла печальная весть, что Люда погибла,спасая маленьких детей, тонущих в реке. Меня эта потеря заставила задуматься, о том, что настоящее всегда тихо, не заявляет о себе, не ждет аплодисментов и восторгов, не создает шумихи, не старается заявить о себе модной стрижкой или броской одеждой. Перед величием Людиной смерти все это не имело никакого значения. Я помню, как вместе со скорбью и горечью от потери были мысли о том, а смогла ли я  оказаться столь безрассудно благородной… Несколько наших ребят ушли тоже молодыми, и их уход был связан со злоупотреблением алкоголя, и вытекающими из этого заболеваниями.

Когда мы переехали в Невский район и пришли в новую для нас школу, мы очень быстро подружились с многими ребятами нашего класса. У нас сформировался такой дружный коллектив, и даже не только нас, детей, но и родителей. Я помню, что родители по очереди приходили к класс и наблюдали как мы сидим, как двигаемся, общаемся. У нас появился новый класс – танцы, и мы, разделившись на пары, так важно и трепетно кружились в вальсе и мчались в польке. Я думаю, что полюбила танцы с того самого времени, и очень хорошо помню своего верного  Сережу Ганичева, который получал от наших танцев такое же удовольствие как и я, и с которым  мы выиграли несколько танцевальных конкурсов.

Нам очень повезло с учительницей английского языка, она стремилась научить нас не только читать и писать, но также изучать язык в действии. Мы участвовали в постановке Золушки, и угадайте с первого раза, кто играл вредных сестер бедной Золушки? Правильно, мы, две сестрички. Наша учительница сделала такой выбор потому, что мы были похожи, и у нас был уже поставлен английский язык  в нашей предыдущей школе. У меня в классе была подружка, и она была очень способная, незаурядная девочка, которая легко запоминала тексты  и ничего не боялась. Она была высокой, рано созревшей, с крупными ногами и большим размером стопы. Ее-то и назначили Золушкой. Мы, два гномика, извините, лучше сравнение – два эльфа, по сравнению с Золушкой, тщетно пытались вытягиваться, даже вставали на цыпочки, чтобы казаться немного выше, но главное испытание ждало нас впереди. Когда нашли хрустальную туфельку,  и нам стали ее примерять – о ужас – она падала у нас с ног потому, что была на 3 полных размера больше!

Зал хохотал, а мы терпеливо сносили это неприличного поведение наших школьников, и продолжали подыгрывать нашей дылде Золушке. Все закончилось хорошо, и принц нашел свою принцессу, а мы, посрамленные, ушли из королевства без хрустальных туфелек. Наши верные друзья играли пажей, и все мы получили массу удовольствия.  У нас не было костюмов, и родители помогали нам всем придумывать наши средневековые наряды. Помню, что мы ломали головы вместе с нашей находчивой мамой. Это она придумала и на руках сшила наши костюмы. Как всегда, моей сестричке достался почти королевский наряд, сшитый из голубой шелковой портьеры и одолженной блузки с жабо и рюшами. Я вспоминаю, что она была сногсшибательна, с  красиво уложенной головкой и в необыкновенных украшениях нашей мамы – домашней модницы. Что касается меня, то мне мама отдала свою длинную ночную сорочку, отделала ее красивой лентой под грудью, и таким образом получилась немного странная, чуть кособокая, кривобокая, чуть косоглазая, в платье сорочке эпохи Онегина, маленькая девочка, претендующая на  принца. Не знаю, как насчёт принца, но в историю нашей школы я точно вошла…

У нас есть фото нашей Золушки и ее сестричек, которые ей до плеча не достают. Принц тоже были ниже Золушки, и вёл себя очень странно. Он почему-то считал, что ему, принцу, все позволено, и он дергал девочек за их косы, забывал свои реплики, отвлекаясь на красиво причесанных придворных дам, и под конец, конечно, совсем позабыл, на ком решил жениться. Столько удовольствия  мы все имели, так сдружились и мы и наши семьи…

Наши родители нас не баловали, они не хотели, чтобы мы отличались от других детей. На самом деле, мы очень отличались…  У нас была наша рижская бабушка, которая обшивала нас с детства. Мы любили свои бабушку Эсфирь, и она платила нам тем же. Платья, который она нам шила, были шикарные, и приводили нашу женскую половину класса в полное расстройство. У них у всех были скучные коричневые платья, с черными и белыми передниками. У нас все тоже было коричневое с белым и черным, но какое! Сшитые по последней моде школьные платья, с шелковыми передничками, с бантиками, и совершенно необыкновенными манжетами и воротничками.

Меня очень тянуло к людям, нашим друзьям и одноклассникам. Моя же сестричка предпочитала меня всем другим общениям, и потихоньку заставляла  меня  проводить мое свободное время вместе с ней.

После восьмого класса в нашей школе произошли грандиозные перемены. Были открыт первый в Ленинграде класс для талантливых детей, и был объявлен конкурс для поступления в него. Фокус этого класса был гуманитарный, и готовил нас в университет.

Все было здорово кроме одного – мои любимые друзья перешли в другой класс, и приходили к нам погулять только на переменках.

Учиться было интересно, во всяком случае мне… Я, гуманитарная душа, обладала природным скорочтением и очень хорошей памятью. Учиться было легко, и только разлука с друзьями навевала на меня грусть… как не хватало их рядом, даже чтобы перемигнуться, переброситься несколькими словами и взглядами.

Только тогда я поняла, что стрела Купидона поразила меня в самое сердце… И мое бедное сердце немного кровоточило, потому что не получало достаточно ясного ответа на свои вопросы, только намеки… но об этом в другое время.

Из нашего нового класса ушел дух настоящей школьной дружбы» гешников, в него пришли чужие нам ребята, выигравшие конкурс на право там заниматься, и тот « Г», который я так любила, перестал существовать.

Не удивительно, что и сегодня, когда я приезжаю на короткие встречи с любимым городом, я очень люблю наши школьные посиделки родного «Г», вспоминая наше ушедшее детство, навсегда покинувших нас друзей, и радуясь, что мы есть, и будем встречаться пока сможем.

«Школьные годы чудесные…, с дружбой, книгою, песней… Как они быстро летят, их не воротишь назад… Школьные годы…»